Смерть под аплодисменты - Страница 55

– Со вчерашнего дня я поставлял вам только проверенную информацию, – напомнил Дронго, – разве не так?

– Так, но…

– Берите его под мою ответственность, – предложил Дронго, – в крайнем случае, скажете, что это я предоставил вам неверную информацию, на основе которой и было принято ошибочное решение. Но задержите Шахова обязательно. Это лично он организовал покушение на Шункова.

– Но зачем?

– Шунков был любовником его матери, – пояснил Дронго, – и Шахов узнал об этом. Сначала он приехал к матери и потребовал от нее объяснений. Она его прогнала. Через несколько часов Шункова застрелили.

– Шунков по возрасту годился ей в сыновья. Шахову радоваться нужно было, что у матери такой молодой любовник, а он его заказать решил, – недоуменно сказал следователь.

– Эдуард Шахов вырос без отца, – ответил Дронго, – и не просто без отца. Он знал, кто является его биологическим отцом, но с самого детства его мать внушала ему ненависть к этому человеку. Все это не могло не сказаться на характере Шахова. Он считал, что обязан защищать мать ото всех невзгод и неприятностей, как единственный мужчина в семье. Когда он узнал, что я разговаривал с его матерью, не рассказав о себе всей информации, он пришел в ярость и привез двух своих телохранителей, чтобы, по крайней мере, отбить мне почки. Тогда у него не получилось – мой напарник пришел ко мне на помощь. Среди нападавших был Сумишин с кастетом. Я думаю, что Шахов не любил мужчин, что появлялись возле его матери. А потом он узнал про Шункова. Я представляю, как он злился – ведь актер был всего на несколько лет старше него. После скандала с матерью Эдуард Шахов возвращается в свой офис и приказывает Сумишину устранить молодого актера, что тот, очевидно, и сделал.

– Я вас понял, – быстро ответил Кабанец, – сейчас оформим два ордера на задержание. Если все получится, то я ваш вечный должник. В Москве еще никогда так быстро не раскрывались подобные преступления. В течение суток – заказное убийство!.. Честное слово, если мне дадут награду, то половина по справедливости будет вашей.

– Я меньше всего думаю о наградах, – пробормотал Дронго. – А где сейчас находится актер Ивардава, которого вы вызвали для допроса?

– Он нам сейчас не нужен, и я его отпустил, – сообщил следователь. – А почему он вас интересует?

– Куда он поехал?

– В театр. Вы можете сказать, почему вас так интересует именно этот Ивардава?

– Просто он тоже был на сцене в момент смерти Зайделя. Ничего страшного. Мы сейчас поедем в театр, а вы берите обоих подозреваемых. Уверяю вас, что Шахов скоро поймет, что отпираться бесполезно, и даст признательные показания. Хотя бы потому, что он не считает свой поступок аморальным и безнравственным. Скорее наоборот, он гордится тем, что в очередной раз защитил честь матери.

– Это уже настоящий театр, – пробормотал Кабанец.

Дронго убрал телефон в карман.

– Ивардава едет в театр, – сообщил он своему другу.

– Поехали, – понял Вейдеманис. – Только учти, что если это Ивардава, то нам нужно быть осторожнее. А если он вооружен? Возможно, этот грузин и продумал такой дьявольский план. Может, у него была кровная месть к этому Зайделю?

– У грузин нет института кровной мести, – улыбнулся Дронго, – они православный народ. Может, у него были другие причины для убийства Натана Леонидовича. Нужно поехать и все проверить на месте, когда Кабанец возьмет Шахова и его телохранителя. Нужно было сказать и про второго типа, этого боксера-левшу. Причем он одинаково хорошо владеет обеими руками. Я до сих пор помню, как он отбросил меня к стене своей правой. Хотя первый удар наносил левой, но мне тогда удалось увернуться.

– Только не улыбайся, – недовольно заметил Вейдеманис. – Однажды наступит день, когда я не смогу оказаться за спинами твоих противников.

– Я стараюсь быть осторожным, – ответил Дронго, – но кто может знать, какие демоны бродят в душе человека, обреченного на ненависть к своему отцу?

На этот раз они попали в автомобильную пробку, которая растянулась на несколько километров. И в Театр на Остоженке они попали только через два часа. Эксперты сразу прошли к кабинету режиссера, но секретарь их не пустила.

– Там сейчас Ольга Сигизмундовна, – пояснила молодая женщина. – Зиновий Эммануилович приказал никого не пускать. Кажется, у нее какое-то несчастье, связанное с сыном.

– Тогда мне тем более нужно войти, – решил Дронго.

– Нет, – испуганно сказала она, – не нужно заходить! Он будет недоволен.

– Когда она пришла сюда? – спросил Дронго.

– Примерно час назад, – сообщила секретарь.

Дронго достал телефон и набрал номер следователя. Услышал радостный голос.

– Оба дают показания, – немного хвастливо сообщил Кабанец. – Сумишин раскололся, как только увидел свой кастет. Он еще сказал, что знает, кто его выдал. А Шахов просто начал ругаться, а потом заплакал и все рассказал. В общем, я уже получил благодарность от своего начальства. Можете себе представить – такое громкое убийство, и раскрыто менее чем за сутки? Просто здорово! Никто даже подумать не мог, что такое возможно.

– Вы сообщили родственникам Шахова, что он арестован?

– Мы не сообщали. Но один из сотрудников Шахова позвонил Ольге Сигизмундовне. Меня уже предупредили, что к нам едет его отчим. Извините, но мне нужно готовиться к встрече с ним.

– А теперь мне тем более нужно войти, – уверенно сказал Дронго, завершив разговор. И, отодвинув секретаря в сторону, вошел в кабинет главного режиссера.

– Я же сказал, что занят, – крикнул Эйхвальд, не оборачиваясь. Шахова сидела в кресле, он стоял над ней. У нее было заплаканное лицо. Она первой увидела вошедшего Дронго и отвернулась.